Чтобы ограничить полет фантазии и не объяснять свой смех, я поторопилась сказать:

— Ваше величество, ваша кара еще страшнее, чем вам кажется.

— Почему? — удивленно спросил король.

— В клинике за стенами замка мне будет очень не хватать вашей купальни.

— И только? — скептически ухмыльнулся Тиран Тираныч.

«И еще ваших появлений в купальне без... спроса», — захотела я сказать. Но воздержалась от шутки. Мало ли какие кары у него в запасе? Или не кары, а намерения? Решит, что я заигрываю, и превед-медвед, пожалте замуж.

— И только. Разве еще ко мне в спальню не будет забираться очаровательная выдра, доедать угощения и ложиться на подушку, — с усмешкой добавила я.

— Выдра? — удивленно спросил король. Как показалось, даже слишком удивленно.

— Выдра, обыкновенная речная выдра, или не речная, — продолжила я. — Впрочем, не совсем обыкновенная, без обязательного двуногого приложения, как принято у вас. Ну и увесистая такая. Откормленная. Может быть, даже самец… — это я вот только сейчас подумала, обругав себя дурочкой. Ветеринар, называется. Хотя под хвост зверюге я не заглядывала, надо сказать в свое оправдание.

Взгляд его величества стал совсем странным. Мне показалось, он что-то сдерживает. Неужели гнев? Может, бесчеловечный зверь, в смысле зверь без человека, здесь нечто вроде тараканов на полу пятизвездочного отеля? Может, сейчас будет объявлена облава с приказом взять живой или мертвой?! А ведь она так уютно спала на моей подушке…

— Ваше величество, — в легком испуге сказала я, — вы можете обещать мне исполнить одну маленькую просьбу?

— В моих силах многое, — загадочно ответил король.

— Тогда обещайте мне, что, если это несчастное животное, этот ит, потерявший своего человека, будет пойман, ему не причинят вреда, а выпустят в ближайшую реку. Или… пусть отдадут мне.

 Кстати, почему бы и нет? Тайнис симпатичен, но, если мне бы захотелось вечером с кем-нибудь пошептаться, выдра пока что наилучшая подружка. Даже если она — выдр.

Король недоуменно посмотрел на меня. И сорвался. Но не в гнев, а в смех. В дикий, обвальный хохот по нарастающей. Махал руками, тряс головой. Пару раз опускал голову, всматривался в пол, застеленный какой-то местной циновкой, будто решая — лечь или нет. Все же усидел на стуле.

— Целительница, — наконец произнес он, отдадим должное, полностью взяв себя под контроль, — я не могу исполнить эту просьбу. Но уверяю вас, выдра, о которой вы говорите, находится в полной безопасности.

И что я такого смешного сказала, кто-нибудь мне объяснит? Может, согласно местным традициям выдры — животные повышенной неприкосновенности? Ну ладно, начальник-хохотунчик не самый худший вариант, а других начальников здесь пока никто не предлагал. А что решил насмеяться вволю в моей компании, так это понятно. Со своими орлами и баранами не особо-то и посмеешься.

— Госпожа целительница, — продолжил его величество, сдерживая остаточные смешки, — кстати, я знаю, что вы вдова, знаю про вашу любовь к купальне и выдрам, но пока не знаю вашего имени.

Ох, бедненький! Так и выставил бы меня в удаленный офис, не познакомившись.

— Ну да, вам же жениться надо было быстрее, чем познакомиться, — фыркнула я добродушно. — Я скажу свое имя, но с условием: если услышу в ответ ваше.

— Любите вы королям условия ставить и требования выдвигать. Хорошо. Согласен.

 — Меня зовут Лидия.

— Мое имя Раис, — улыбнулся его величество. — И вы можете называть меня так, когда мы наедине.

«Жил да был король Раис, повелитель дохлых крыс», — сочинила я нескладушку. Может, его имя, кстати, я слышала на пиру, но решила — титул.

— Госпожа Лидия, из-за купален и выдр мы забыли про обед, и он остыл, — заметил король и стал потирать палец о палец. Я решила, что прибегут слуги и отнесут яства на подогрев. Но все оказалось проще и интересней. Над супницей появился парок, а запах жаркого стал чуть сильнее.

Точно, маг высшей категории. Такой может не тратиться на нагреватели: отключили горячую воду, а он решил проблему щелчком.

Король, похоже, сказал все, что хотел, и наконец-то решил пообедать. Поэтому десять минут мы просидели молча.

— Раис, — спросила я, чуть страшась собственной фамильярности, — а вы не способны лечить магией?

— Я пробовал, — ответил король, чуть погрустнев, — но мои приказы иногда приводили к смерти. Ваши знания больше моих, поэтому я не тороплю вас с ответом. Продолжайте лечить в вашей клинике, но помните — когда-нибудь вам придется принять решение.

В этом суровом средневековье десерт вроде бы не предусмотрен. Будем считать — на сладкое эти слова. Как бы поизысканней поговорить о том, что меня не гонят?

А, не буду. Хорошенького понемножку. Вон имя сказал, с королевским жезлом и брачным венцом наперевес по спальне не гоняется — почти хороший мужик. Но все равно король. Кто его знает, в каком месте рванет…

*** 

Его величество Раис сдержал слово. Правда, со мной больше не обедал, но пока не требовал ответа. Я понемножку дооборудовала клинику и принялась за лечение. Это, конечно, отдельная песня, каким макаром и через какое место приходится врачевать современному ветеринару в средневековых условиях.

И ладно бы ко мне несли итакари — фигушки. Люди шли, а я не человеческий доктор вот ни разу. Не, ну понятно, общие принципы не пропьешь. Но блин!

Поэтому, когда на третий день моего пребывания в замке под вечер ко мне с квадратными глазами прибежала местная скотница и возопила, что все коровы пали и ее, несчастную, казнят за такое дело, памагити, я даже обрадовалась. Потом ужаснулась, но так — профессионально. Такой ужас — он мобилизует.

— Показывай свой коровник, разберемся. 

Глава 27

Аве Хэрриот! И хвала тому, что у скотницы глаза оказались велики: полегли далеко не все коровы в хлеву, а только две недавно отелившиеся красотки — темно-рыжая довольно упитанная буренка с милым белым пятном на морде и могучая, хотя на вид довольно мосластая корова привычной черно-белой масти.

— Ой, кормилицы, да самые удойные! — причитала скотница, а у нее на плече отчаянно верещала какая-то неизвестная зверюшка, похожая на помесь кошки с обезьянкой. Маленькая такая, а вопила как большая. Аж в ушах зазвенело.

Эх, блин, я ни разу не сельский спец, но настольная книга детства — это ж практически священное писание на всю мою жизнь, и записки шотландского ветеринара не раз и не два помогали выкарабкаться из почти безнадежных ситуаций. Взять хотя бы тот случай, когда... Так, это не ко времени воспоминание. Сейчас мне надо другое.

— Раз самые удойные и сразу после отела полегли, значит, послеродовой парез, — сообщила я скотнице после осмотра, и та, услышав незнакомое, но явно страшное слово, опять взвыла, как пароходная сирена. Как две пароходные сирены — одна выводила классическим контральто, вторая — мохнатая — включила сопрано.

— А ну, тихо! — не выдержала и рявкнула я, обходя безразлично лежащую на боку рыжулю. Мозги проворачивались со скрипом, пытаясь выцепить из памяти подробности. Хлористого кальция для внутривенной инъекции у меня нет. Но я точно читала, что даже до появления этого чудесного средства ветеринары как-то справлялись и поднимали на ноги почти безнадежных… Как? Почему у меня в голове пляшет велосипедный насос и раздутая, как воздушный шарик на веревочке, игрушечная корова? А!

— Так, быстро! — Я обернулась к скотнице и остальному персоналу хлева, столпившемуся у нее за спиной. — Ты! Бегом в клинику и скажешь моему помощнику, чтобы тащил резиновый шланг и насадку от клизмы. И моток липкой ленты, которую я никому не даю, но сейчас надо! Скажешь, я велела. Ты! — Я невежливо ткнула пальцем в другого зрителя, парнишку постарше и покрепче. — Бегом в кузню и возьми у них самые маленькие мехи для раздувания горна. Не дадут — скажи, тогда к ним явится четырехглазая целительница! Ну что застыли, шагом марш!